Новая выставка Александра Ройтбурда в киевской Dymchuk Gallery называется ”Имаджинариум”.
Перед нами вполне узнаваемый Ройтбурд с ”фирменной” мастихинной фактурой и привычной нарративностью, не впадающий ни в тавтологическую барочность (как в проекте ”Le Roi Soleil”), ни в лингвистическую эхолалию ”каляк-маляк” (как ”Ройтбурд’е VS Караваджо” или “Страстях по С(Z)урбарану”). В добротной, неторопливой живописной манере художник обстоятельно повествует о странном и невозможном.
”Имаджинариум” – торжество тотального коллажирования. Двадцать лет назад критик Владимир Левашов писал о методе Ройтбурда:
”Художник с легкостью компилирует тексты, того и гляди, начнет создавать собратьев незабвенному Франкенштейну. Силы, ответственные за организацию его художественных миров, действуют средством сдвига, умножения и комбинации. Принципом и результатом их действия оказывается коллаж. Ныне уже невозможно мыслить его только одной из многих техник, утилизированных искусством нашего века. Мало-помалу он выделяется из традиционной системы композиции, дорастая до господствующего эстетического принципа. Уже пуантилизм был протоформой коллажа, затем кубисты раскрыли все богатство его формальных возможностей, в сюрреализме он оказался важным составляющим эстетической стратегии, поп-арт наложил коллажную сетку на весь окружающий мир. В эпоху постмодернизма с его помощью смогли стереть границу между историей и настоящим, и тогда коллаж стал вырисовываться в качестве основного способа устроения культурного текста. Сегодня, в эпоху без названия, когда культурные фикции создают не менее жизнеспособные комплексы реальностей, нежели возникающие при помощи новейших технологий, границы между иллюзиями и реальностью стали совершенно неразличимым<…> Новая реальность, строящая себя за пределами времен, есть не что иное, как сюр-реальность, она живет, как перманентно действующий коллаж. Она также и не нечто иное, как тигель непрекращающихся трансмутаций, она – только условное место, где формы подвергнуты самым причудливым реинкарнационнам капризам”.
Здесь можно вспомнить, что один из проектов Ройтбурда-куратора в 90-х назывался ”Кабинет доктора Франкенштейна” – как бы в подтверждение левашовского прогноза. Но ройтбурдовский ”Имаджинариум” уже самим своим названием отсылает нас в ”кабинет” другого доктора – доктора Парнаса из фильма Терри Гиллиама, с его передвижным шоу иллюзий. ”Это он, доктор Парнас. Древний, как само время. Ему больше тысячи лет. Он раширит ваше сознание, даст вам шанс. Позвольте доктору поиграть с воображением, раздвинуть горизонты”. Ведь ”этот мир полон магии и чар для тех, кто смотрит иначе”.У Терри Гиллиама доктор Парнас заключает сделку с дьяволом. Доктор Ройтбурд заключил сделку с поисковой системой Google, неисчерпаемой, как борхесовская Вавилонская Библиотека, “в которой случайные тома в беспрерывном пасьянсе превращаются в другие, смешивая и отрицая все, что утверждалось, как обезумевшее божество”. Его Имаджинариум строится на сопоставлении несопоставимого и сочетании несочетаемого. Свалка культуры, блошиный рынок дискурсов и визуальных фетишей. В “операционной Ройтбурда” (©М.Рашковецкий) фэнтези микшируется с реальностью, треш с классикой, раритеты с фейками, абсурд с галлюцинацией, китч с фантомами подсознания, а из каждого стыка предательски торчат уши удивительной компьютерной программы “фотошоп“, значительно облегчившей художникам их нелегкий труд…
Ройтбурд генерирует ”новое небо и новую землю” из случайных фрагментов, словно patchwork из лоскутков(*). Как из хаотичных мазков ройтбурдовского мастихина рождается иллюзия объекта, так из произвольно состыкованных объектов возникает эклектичное целое. Сам художник называет это ”игрой в сюрреалистический конструктор “Лего”.
В последних работах Ройтбурда появляется новый для художника мотив – фантастические существа, люди с головами птиц и зверей. Их генеалогия восходит к тотемным животным и далее – к древнеегипетским богам, античным чудовищам и средневековым химерам. Изрядно десакрализованные в искусстве Нового времени – от шарденовского ”Художника-обезьяны” до сюрреалистических персонажей Макса Эрнста, “в эпоху технической воспроизводимости” они окончательно вытеснены в сферу профанного – от гламурно-рекламного “креатива” до сетевых “фотожаб” и аватарок в “Фейсбуке”. Спиритический сеанс Ассура, Амана и Эсфири редуцирует рембрандтовщину-латуровщину до трендового “Постим котиков!” 
…
Весь этот бестиарий безропотно позирует нам на фоне живописных задников вперемежку с винтажным вентилятором ВЭ-1 производства Харьковского Электромеханического и турбогенераторного завода им. Тов. Сталина И.В., английской фаянсовой тарелкой “ACROPOLIS”, автомобилем “ЗиС-101”выпущенным 1-м государственным автомобильным заводом имени И. В. Сталина в 1935 году, китайской статуэткой обезьянки, карабкающейся на дерево, столовыми приборами с костяными ручками, планетой Сатурн, мчащимся на нас паровозом со все тем же навязчивым тотемным именем “Иосиф Сталин”, циклопическим сердцем в “венчике из роз” – и являет нам чередующиеся фигуры экзистенциального отчаяния, безмятежной созерцательности, вульгарного стриптиза, смиренной молитвы, инфернального эроса, перверсивных БДСМ-практик и мистической самопогруженности. Мизансцены на холстах Ройтбурда откровенно постановочны, пространство не метафизическое, как у сюрреалистов, и не психоделическое, как у протагонистов ”новой лейпцигской школы”, но театральное, сценическое, замкнутое и плотное.
Доктор Парнас самонадеянно заключил с Дьяволом пари, утверждая, что воображение способно преобразить и наполнить смыслом человеческую жизнь. Кто победил в этом споре? “Как награда — то, что я желал больше всего – вечная жизнь или вечная мука. Он меня провел — дал мне выиграть. Он знал, времена изменятся и однажды мои повествования устареют…“
Ройтбурд пытается избежать этой ловушки. “Не смысл пришел я принести вам, но бессмыслицу“. Экспонаты Имаджинариума упакованы в секонд-хенд “взятых напрокат” названий. Это тоже уловка художника. Какой там “Транспорт налаживается”? Какая там еще картина Бориса Николаевича Яковлева 1923 года, дерево, масло, 100?140 см? Какой еще, нах, АХРР и идея социалистического переустройства советской земли, гордости за молодую республику, отстоявшую свое существование в огне гражданской войны и приступившую к мирному труду? Проницательный зритель, конечно же, догадается, “что автор хотел сказать этим своим произведением”: поезд – “Хюндай”, поезд и дама – Анна Каренина, фрукт – яблоко, часть лица – нос, русский поэт – Пушкин, дуб — дерево, олень — животное, курица — не птица, Украина — наше отечество, смерть неизбежна.
Какой такой приказ, кем и кому дан, какая сторона другая по отношению к западу? Какие реки называются вавилонскими, кто потерял девственность, куда отплыла царица Савская? Кто виноват, что делать, как нам реорганизовать рабкрин, в чем счастье регентства, в чем смысл жизни и есть ли она вообще на Марсе? Художник лукавит, художник умышленно затемняет там, где хотелось бы прояснить.
Существует предание об одном хасидском учителе, который вдруг, прервав свою проповедь, сказал внемлющим ему: “Братья мои, внимательно слушайте мои слова, даже если вы в них ничего не поймете. Потому что настанет день, и придет Мессия, и тоже будет говорить вам слова, и вы опять ничего не поймете. Так уж лучше привыкайте к этому”.
“Эсфирь закончила рассказ и воцарилось глубокое, тягостное молчание”.
(из анонимного сетевого реферата “Рембрандт Харменс ван Рейн”, сайт “Зачетка.ру”, скачиваний всего — 258, последний раз — 24.10.2010; раздел – изобразительное искусство, ключевые слова: рембрандт, художник, человек, год, картина, портрет, жизнь, рука, глубокий, входящий, искусство, лицо, один, зритель, ученый. Рейтинг *****
http://www.zachetka.ru/referat/preview.aspx?docid=3925&page=11).
Александр Ройтбурд (о себе в третьем лице)
Киев, апрель 2013
___________________________
*Притча о лоскутном одеяле:
Некий хасид постился однажды от субботы до субботы. Накануне субботы он почувствовал такую сильную жажду, что едва не умер. Пошел он к колодцу и уже хотел напиться, но подумал, что, не желая потерпеть немного до наступления субботы, губит весь недельный пост. Переборов себя, он не стал пить и отошел от колодца. И тут охватило его чувство гордости за то, что он устоял перед таким искушением. Но, обдумав всё, затем решил: “Лучше пойду и напьюсь, чем дам гордости завладеть моим сердцем”. И пошел к колодцу. Но как только зачерпнул воды, жажда прошла. С наступлением субботы он пошел в дом учителя. Как только он переступил порог, равви крикнул ему: “Лоскутное одеяло!”
